Валерий Брюсов в одном из своих стихотворений написал такие строки:
Иль мы — тот великий народ,
Чье имя не будет забыто,
Чья речь и поныне поет
Созвучно с напевом санскрита?
Слова из Древней Индии действительно встречаются в нашей речи почти на каждом шагу.
Иногда они напоминают своих «пращуров» лишь слегка, например: липтака — липкий. В некоторых случаях различаются всего на один звук: санскритская «прабабушка» нашей сушки — шушка. Юша, она же юшка, она же уха — тоже из древнего меню.
Трын-трава, которую косят зайцы из нестареющего кинохита, снова переносит нас в глубокую древность. Трина — трава.
Труднообъяснимую частицу то мы тоже прихватили в качестве памятного сувенира. Она-то и дает понять, что советский лозунг "индусы и русские — братья" — не пустой звук; эта частица есть и в современном хинди.
Некоторые слова имеют непредумышленное (?) сходство со сленгом. Пивас — это жир, сало (связано со словом пи-тание).
У Вадима Галыгина есть персонаж Вениамин Карлович Рубилов, будто бы стоявший у истоков КВН. Все эпизоды своей легендарной биографии он начинает многозначительным «И тада...»
Казалось бы, обычная небрежность, неряшливость речи, которая логически продолжает его растрепанный внешний вид.
Ан нет, это просто санскритский акцент. Tada и kada – предки наших сегодняшних «тогда» и «когда». Как видим, они не собираются на пенсию и ведут себя в языке довольно активно.
Любимое выражение доктора Быкова — «эва как!» — содержит слово «эва», дошедшее до нас через тысячи лет без изменений.
Легкий санскритский оттенок имеет и легендарная фраза Надюхи « Кака така любовь?», ведь taka — это «такой».
«Да та сама любовь», — можно ответить ей в тон, игнорируя букву «я». Татсама — тот самый.
То, что кажется фонетической наивностью, может оказаться просто тягой к корням...
Кстати, любить — «лубх».